Аня репатриировалась с мужем и сыном Степой в Израиль из Минска всего 2,5 года назад. Вместе с мужем они много лет проработали в главном драматическом театре Беларуси. Также у каждого из них был свой музыкальный проект: у нее группа Sounduk, у мужа Сережи — «Девятый миллиметр». Параллельно Аня озвучивала фильмы и мультфильмы, давала детские концерты, а еще работала в Центре помощи аутичным детям, где занималась с детками с особенностями. В общем её жизнь всегда была связана с театром и с детьми.
Аня, спасибо большое, что нашла время пообщаться с нами. Ты в Израиле всего 2.5 года, но у тебя уже есть волшебная, популярная театральная студия, у которой на мой взгляд, хорошие перспективы на будущее. А как к тебе пришла идея для названия своего проекта?
Первый год после переезда мы занимались адаптацией сына и нас самих, учили иврит.
Через год решили рискнуть и открыли в Раанане театральную студию для русскоязычных детей. И, конечно, нам надо было придумать для нее название.
Для меня слова имеют большую силу. Я помню, как меня зацепило, что школа на иврите будет «бейт сефер», то есть - дом книг. Для меня вообще слово «дом» — это нечто большее, чем просто непонятное здание. Я еще не знала, как будет называться студия, но уже точно знала, что это будет «байт», то есть - дом.
Потом мы долго думали с Сережей над второй частью названия. Мы очень не хотели, чтобы нас ассоциировали только с детьми. Мы тихонько мечтали и о взрослых концертах и спектаклях. В результате на семейном совете родилось название ДОМ чёрной СОВЫ.
Почему сова?
Не знаю, мне кажется, что это сказочная, таинственная и немного мистическая птица. А черный — любимый цвет Сережи. Ну и вообще красиво звучит «ДОМ чёрной СОВЫ». В итоге получилось такое немного таинственное название места, в котором может происходить все, что угодно.
Все начиналось с театральных кружков для детей, на которые за несколько дней уже невозможно было записаться. Был очень высокий спрос, и студия процветала. Но вдруг настал перерыв в деятельности студии. Почему?
В сентябре мы сделали день открытых дверей. К нашему удивлению запись во все группы закрылась буквально за пару дней и начались занятия. И буквально через пару недель я узнала, что у меня рак. И с октября у меня началось интенсивное лечение. Мне было очень сложно физически и морально. Всей нашей семье было тяжело.
Но я до последнего не хотела закрывать студию. Как только у меня появлялось свободное время и силы, я приходила туда и начинала что-то вырезать. Это давало мне возможность чувствовать себя живой. Спасибо Сереже, что он не запирал меня тогда дома, а поддерживал во всем... В перерывах между химиями я даже сделала пару театрализованных читок. Но все же нашу первую студию зимой пришлось закрыть.
А весной, как только мне стало лучше, я поняла, что очень хочу сыграть детский спектакль. Конечно, было страшно, что придет мало детей. Я сделала кукол из коробок, Сережа играл на гитаре... У нас тогда не было ни профессионального света, ни звука — ничего. Но пришло огромное количество детей и родителей, которые с трудом поместились в нашей новой студии. Это было так круто! И я начала работать над новыми спектаклями.
Как, несмотря ни на что, удалось стать на ноги и продолжить заниматься любимым делом?
На самом деле, может быть у многих сложилось впечатление, что мы такие «охохо и огого», живем в своем доме, у нас свой театр. На самом деле мы живем очень скромно, иногда даже слишком скромно. Но два года назад на семейном совете мы решили, что хотим заниматься тем, что мы любим, а не тем, что приносит много денег.
У нас вообще небольшие запросы по жизни — я очень счастлива от того, что у меня есть возможность заниматься любимым делом, что к нам приходят дети.
Наконец-то у нас все работает так, как надо, от этого я тоже счастлива. Наш театр стал функционировать так, как должен не так давно, с появлением Оли (директор ДОМА чёрной СОВЫ — прим. ред.). Потому что помимо творчества, должна быть часть административная и техническая. И вот эти части — они все не по моей части… Я этого делать никогда не умела, Сережа тоже. И тут Оля — просто наша палочка-выручалочка.
Наверное, мы встретили правильных людей. И именно так у нас и получилось встать на ноги.
А какой репертуар у театра сегодня? Есть ли планы расширить целевую аудиторию?
Так как изначально у нас была театральная студия для детей, то мы начали делать детские спектакли. Сначала со страхом, потом без страха. Теперь мы со страхом начинаем потихоньку выползать ко взрослой аудитории. В феврале мы сделали несколько концертов для взрослых, которые собрали много зрителей, чему мы безумно рады. Сейчас в нашей голове почти созрел спектакль для детей от 8 лет и взрослых. Там не будет ничего страшного, что нельзя показывать малышам, но он будет очень насыщенный, поэтому им его будет просто тяжело воспринимать. Не хочу раскрывать все тайны, пока могу сказать лишь, что это будет спектакль без слов.
На данном этапе наша целевая аудитория — дети, но с каждым новым спектаклем мы видим тенденцию, что к нам приходит все больше и больше взрослых. Недавно на один из наших спектаклей в Тель-Авиве пришла семья, состоящая из 1 ребенка и 4 взрослых! И это круто! Я всегда счастлива, когда после спектакля родители пишут, в каком они восторге сами или что они весь день ходят и напевают наши песни. Кстати, это еще одна наша «фишка» — в наших спектаклях мы используем только нашу музыку и поем только наши авторские песни.
Я сама с удовольствием хожу на хорошие детские спектакли с сыном, не потому, что не могу отправить его одного, а потому что хочу посмотреть классную сказку. Хорошая сказка не может пройти мимо взрослых!
Аня, у вас с мужем была возможность заниматься любимым делом и в стране исхода. Так почему же вы решили репатриироваться и оправдали ли себя ожидания от Израиля?
Это не секрет. Репатриироваться мы решили исключительно из-за того, что узнали, что у нашего сына аутизм, а страна исхода не готова к детям с особенностями, но Израиль полюбили сразу. Мы решили не ждать, когда Беларусь станет готова, а решили взять все в свои руки и изменить будущее нашего сына. Мы приехали за этим. И это получили.
А уже когда я заболела, мы поняли, что это за страна и что за люди, в ней живут. Мы увидели отношение медперсонала, людей.
Я помню, как я была еще без волосиков и без ресничек, мы гуляли с Сережей и зашли в цветочную лавку. Выбрали мне букетик, оплатили, а девушка вместе с букетом протянула огромную красную розу. Я стала объяснять, что мы ее не оплачивали, а она сказала, что это подарок.
Или сидишь дома, слышишь стук в дверь —открываешь, а к тебе в квартиру влетают шарики или стоят какие-то вкусняшки.
Наша на тот момент соседка снизу, которая теперь стала другом семьи, нашей феей-крестной, приходила и приносила продукты или готовую еду.
В общем, меня окружили такой заботой, что было ощущение, что все родственники взяли и приехали к тебе в гости.
Сейчас я могу сказать, что я израильтянка. Да, я плохо знаю иврит, гораздо хуже, чем мой сын, но я обожаю Израиль, обожаю его людей и стремлюсь научить Степку стать таким же открытым, добрым и отзывчивым человеком.
Несомненно ты пережила столько взлетов и падений за эти два с половиной года. Сейчас опять "падение". На этот раз уже у всей страны. А как повлияла эпидемия коронавируса на деятельность театра и есть ли у вас планы восстановить ее после того, как этот кошмар закончится?
Мы потеряли работу. Все дотации прошли мимо нас. Конечно, сейчас нам тяжело. Скажем так, мы стали жить еще более экономно.
Но с другой стороны этот карантин дал нам возможность сделать то, что мы давно хотели, но на что не хватало ни времени, ни сил. Сережа и Оля давно настаивали на создании youtube-канала. И мы его запустили на второй день карантина. Теперь у нашей Черной Совы есть виртуальный дом:
Там у нас заработал Театр книг, где мы каждый вторник и пятницу выкладываем театрализованные читки классных детских книжек.
Конечно, этот перерыв в работе нашего театра очень неприятный, но почему-то мне совсем не страшно. Я уверена, что все будет хорошо!
А какие планы на будущее? Есть ли план выступать на иврите?
Пока плана перейти на иврит у нас нет. Если ты переходишь на какой-то язык, ты должен знать его в совершенстве. Одно дело зазубрить текст. Но в нашем случае это невозможно — все наши спектакли на 50% это импровизация. Если во время представления какой-то ребенок сказал, что ему не видно или не слышно, захотел чем-то со мной поделиться, поздороваться с куклой или дать ей «пять», я должна не только понять, что он говорит, но и среагировать так, чтобы ему и другим детям было комфортно — то есть с юмором и в тему. А чтобы это сделать язык надо знать идеально.
Но у нас есть другие планы по завоеванию Израиля и мира. Например, как я уже говорила, планируем вводить в репертуар спектакли без слов. А еще есть мечты про музыку, взрослую и детскую... Поэтому пока мы планируем много-много работать и развиваться.
А вообще мы не загадываем на несколько лет вперед, мы мыслим театральными сезонами. До конца этого сезона планов перейти на иврит у нас нет. А что будет в следующем сезоне я пока не знаю.
Спасибо большое за этот откровенный разговор и трогательную историю. Успехов и удачи в вашем творчестве и главное - здоровья!
Спасибо!
