Это был прекрасный космический корабль «Тысячелетний сокол» из набора Лего. Любопытный четырёхлетка решил, что это жутко интересная штуковина, которую непременно нужно пощупать. В итоге он отодрал детальку, потом еще одну, короче, через полчаса корабля больше не было, а детали валялись по всему дому. Когда 8-летний старший Блэз вернулся домой и увидел это, у него началась истерика – он кричал и рыдал от ярости и горя, потому что этого «Тысячелетнего сокола» они вместе с отцом собирали целых три дня. Это была его вещь! И вот пришел его младший брат и все разрушил.
Я обняла старшего. Его отец собрал все разбросанные детали и рассортировал их (если ты однажды собрал «Тысячелетнего сокола», ты никогда уже не забудешь, как там все устроено). Мы успокаивали его как могли, обещая помочь собрать корабль вновь и полностью признавая его право на ярость.
Он был в бешенстве. А мы подумали: как же трудно быть старшим. А еще мы подумали о том, что на старших возлагается слишком много ответственности, притом что они сами еще маленькие дети.
Я хорошо помню, каково это – я была в семье самой старшей. Сестра была младше всего на полтора года, но даже эта разница ощущалась. Помню, сестра вечно хотела копировать меня. Мой старший сын тоже жалуется, что его братья хотят делать именно то, чем занят он – причем неважно, чем именно. Если старший играет в Лего – младшему тоже нужно Лего. Мы купили им собственный набор, но они все равно просят старшего брата помочь его собрать. Он относится к младшим дружелюбно и обычно выполняет все их просьбы, но, конечно, ему это быстро надоедает.
Оба младших брата вечно хотят играть в игры и игрушки старшего. Например, им нравится устраивать битву – играть в пиратов-скелетов-солдат с пластиковыми мечами и пистолетами. Причем у них там придуманы собственные правила, постичь которые невозможно, если тебе больше 10 лет.
Но, конечно, в какой-то момент кто-нибудь из младших обижается, начинает рыдать и, всхлипывая, выбегает из комнаты. Неважно, шестилетний это средний или младший четырехлетний – они вечно нарушают правила и обижаются. А что же старший? В итоге он остается один посреди горы разбросанных игрушек и в одиночестве это все убирает.
Потому что, если ты старший – тебе и убирать. Когда меня начинают бесить все эти световые мечи из Звездных войн, наваленные посреди гостиной, пластиковые пистолеты на полу ванной и просто горы разного барахла, возвышающиеся в детской, я говорю что-то вроде «так, сейчас вы все это уберете, либо я все это выбрасываю в мусор». При этом понятно, что особенно усердно убирается именно старший – остальные халтурят.
Понятно, что мы не нарочно его нагружаем. Просто его братья младше. Они бы и рады помочь, но через 5 минут после начала уборки они начинают играть в игрушки вместо того, чтобы убирать их. Конечно, старшему приходится брать всю работу на себя.
«Меня бесят младшие, когда нужно убираться! Они не помогают!» – жалуется сын. Понимаю тебя, дружок. Меня они тоже в эти моменты бесят.
Точно так же было в моем детстве. Отец вечно ругал за беспорядок именно меня, хотя мы с сестрой жили в этой комнате вдвоем. И я всегда говорила – почему вы не ругаете ее, почему только меня? А моя сестра стояла рядом с ангельской улыбочкой. Когда, наконец, мне выделили отдельную комнату и отец увидел, что у меня теперь полный порядок, а у сестры так и остался свинарник, он извинился передо мной.
Когда ты старший, то на тебя наваливается куча требований и ответственности, при этом ты теряешь все привилегии маленького ребенка. Мой старший сын видит, что я постоянно обнимаю и целую младших – они оба еще не такие взрослые, поэтому я стараюсь почаще их приласкать. Или, например, когда мы переходим дорогу, то я беру обоих за руку, старший же должен идти сам по себе или взять за руку одного из братьев – он ведь уже большой. И книжку на ночь я ему больше не читаю – он же уже умеет сам читать.
Нет, конечно, старшего сына я тоже регулярно целую и обнимаю, но это другое. Или, например, он уже не приходит к нам в кровать среди ночи – он большой. Но на самом деле он тоже еще ребенок, и я знаю как ему не хватает нашего совместного сна и обнимашек. На днях он сказал: «Я не помню, как я чувствовал себя, когда был запеленутым младенцем, но мне кажется, это было очень хорошо». У меня сердце чуть не разорвалось, когда я это услышала.
Конечно, мы пытаемся проводить со старшим больше времени, вовлекая его в разные взрослые занятия. Например, на днях я попросила его помочь мне дрессировать нашу овчарку. Правда, ему не хватило терпения. Недавно он изъявил желание научиться шить – и вот мы с ним вместе сейчас делаем одеяло из лоскутков. Я покупаю ему книги для старших детей без ярких картинок, чтобы братья не могли их стащить. Мы разрешаем ему играть в видеоигры, которые пока не кажутся младшим интересными. Мы вместе с ним смотрим телепередачи, которые младшие ненавидят и считают скучными. Мы стараемся потихоньку вовлекать его в наш взрослый мир, чтобы он чувствовал свои преимущества.
Мы всегда стараемся помнить о том, что старшим быть очень, очень непросто. И мы должны всегда уделять внимание старшим, любить их и принимать такими, какие они есть. Потому что часто мы так заботимся о младших детях, что совершенно забываем о старших. А зря.
Ведь именно благодаря своему старшему сыну я впервые стала матерью. Я помню как после долгих тяжелых родов впервые увидела его. И полюбила его сразу, в ту же секунду. Именно он – мой старший ребёнок – изменил всю мою жизнь. И поэтому я понимаю, как трудно ему быть старшим, сколько неудобств ему приходится переживать. И я уважаю эти его переживания, я отношусь к ним с таким же вниманием, с каким слушала его первый крик. Быть старшим часто очень неприятно, и мы, родители, должны помнить об этом.
Автор: Элизабет Бродбэнд
