(Продолжение. Начало - здесь)
Майя: – Доктор, как научить ребенка преобразовывать разрушительную агрессию в созидательную?
Д-р Тарнавски: – На самом деле, учить ребенка этому не надо, поскольку он рождается с готовым преобразователем, работающим на «энзимах удовольствия». Если мы говорим о грудном ребенке, то удовлетворение его естественных потребностей в еде, заботе, безопасности и здоровом сне позволяет поддерживать высокий уровень «энзимов удовольствия» и, тем самым, обеспечивает исправную работу этого преобразователя. С возрастом количество естественных потребностей ребенка увеличивается. В частности, у него пробуждается любознательность – непреодолимое стремление к постижению всего нового и неизвестного. С этого момента ребенок выходит на охоту за пищей для ума, и ему становится доступным не только витальное, но и интеллектуальное удовольствие. Так, постепенно, он переходит на самообеспечение «энзимами удовольствия». По мудрому замыслу природы, если то или иное поведение способствует нашему выживанию как биологического вида, то оно обязательно поощряется чувством удовольствия.
Майя: – Исходя из ваших слов, причиной агрессивного поведения ребенка является недобор удовольствия?
Д-р Тарнавски: – В каждый конкретный момент – безусловно. Однако далеко не все дети, испытывающие в тот или иной момент недовольство, ведут себя агрессивно. Допустим, маленький ребенок тянет ручку к какой-нибудь вещице, игра с которой может быть для него опасна. Если, исходно, у него высокий уровень «энзимов удовольствия», то его внимание легко переключить на что-нибудь другое, если – низкий, то его внимание практически не переключается. Поэтому какое-то время он будет злиться или даже проявлять агрессию. Агрессивное поведение его утешит, поскольку позволит «добрать» недостающее удовольствие.
Майя: – Получается, что в агрессивном поведении маленького ребенка нет никакого злого умысла?
Д-р Тарнавски: – Только крик отчаяния: «Я не справляюсь со стрессом!»
Майя: – О каком стрессе вы говорите? У современных детей есть все, о чем только можно мечтать, и даже больше.
Д-р Тарнавски: – Это с точки зрения родителей. А я предлагаю посмотреть на жизнь современного ребенка его глазами. Вернемся к пресловутому ночному сну. Ребенок плохо спит и недобирает удовольствия. Но при этом он мешает спать родителям, и они падают от усталости, что вряд ли делает их довольными жизнью. Семейный климат накаляется. Ребенок начинает испытывать пассивный стресс и перестает себя чувствовать в безопасности. Немудрено, что его ночной сон не только не улучшается, а продолжает ухудшаться…
Майя: – Что это за напасть такая – пассивный стресс?
Д-р Тарнавски: – Понятие «пассивный стресс» получило широкую известность с легкой руки итальянской журналистки Сары Фикочелли. В ее изложении пассивный стресс возникает следующим образом: «Ваш шеф появляется в офисе взволнованным – и у вас автоматически нарастает волнение. Ваш муж садится за накрытый стол, начинает рассказывать о своих очередных проблемах на работе – и ваш ужин испорчен. Речь не идет о простой нетерпимости: в данном случае вами овладевает самый настоящий стресс. Он передается вам непосредственно от того, кто находится рядом с вами и заражает вас подобно вирусной инфекции. Каким бы преувеличенным ни казалось это сравнение, на самом деле именно так все и происходит. Коллеги по работе с их повседневными жалобами, постоянно недовольные родственники, дети с их школьными переживаниями – все это влияет на ваше настроение, а, значит, неизбежно воздействует на нервную систему – головной мозг и психику».
Майя:– Но Сара Фикочелли пишет, как раз о мамах, а не о детях.
Д-р Тарнавски: – А вот, по мнению сотрудников Гавайского университета, авторов исследования пассивного стресса, он представляет собой опасность для любого человека, но особенно – для беременных женщин и маленьких детей. Согласно исследованиям, пассивный стресс ведет себя подобно контагиозному заболеванию: у него есть первичный источник заражения, который инфицирует окружающих и превращает их в скрытых носителей «вирусов стресса». Каждый такой вирусоноситель стресса до поры до времени способен скрывать его от окружающих. Иначе говоря, вирусы стресса, пока они набирают силу, какое-то время находятся в инкубационном периоде. Однако рано или поздно, вирусы стресса активизируются, а их носитель превращается в новый источник заражения. Особую подверженность беременных женщин и маленьких детей пассивному стрессу ученые объясняют их повышенной эмоциональной уязвимостью, что увеличивает восприимчивость к чужому страданию.
Майя: – Насколько мне известно, любая инфекция попадает в организм человека определенным способом. Скажем, вирус гриппа пробирается через носоглотку, а кишечный – через желудок. Какими «воротами» пользуются «вирусы стресса»?
Д-р Тарнавски: – Воротами вирусов стресса служат зеркальные нейроны.
Майя: – Первый раз слышу!
Д-р Тарнавски: – Заслуга открытия зеркальных нейронов принадлежит итальянскому нейробиологу Джакомо Риццолатти. Исследуя работу коры головного мозга обезьян, он обнаружил группу особых нейронов, которые активизируются в двух случаях: когда обезьяна совершает определенное действие и когда на ее глазах подобное действие совершается другой обезьяной или, даже, человеком. Ридзолати назвал эти особые нейроны «зеркальными» и здраво рассудил, что они отвечают за «обезьянье поведение». Затем, американскому исследователю Валаянуру Рамачандре удалось обнаружить подобные нейроны и в коре головного мозга человека. Естественно предположить, что зеркальные нейроны принимают самое деятельное участие в таких сложных психических процессах, как подражание и сопереживание (эмпатия).
Майя: – И что нам это дает?
Д-р Тарнавски: – Открытие зеркальных нейронов позволило ученым объяснить природу таких врожденных «социальных инструментов» человека как способность к подражанию и эмпатии. Вместе с этим, стало более понятным такое явление, как зависимость ребенка от материнского эмоционального состояния. Когда мама светится радостью, то жизнь ее ребенку представляется прекрасной и удивительной. Если же она мрачнее тучи, то ребенок начинает себя чувствовать крайне неуютно – его охватывает безотчетное беспокойство.
Майя: – Я вам более того скажу. По своему опыту знаю, что если я себя плохо чувствовала, то и мои дети, особенно когда были совсем маленькими, жаловались на недомогание.
Д-р Тарнавски: – Ничего удивительного, но и ничего страшного, если мама иногда испытывает легкое недомогание. Это может даже пойти на пользу ее ребенку, позволяя ему «тренировать» свою эмпатию. Совсем другое дело, когда мама не вылезает из депрессии или сидит на транквилизаторах и антидепрессантах. Недаром психологи говорят, что лучший подарок, который мама может сделать своему ребенку – это быть счастливой.
Майя: – Исходя из ваших слов, ребенок заражается материнской депрессией, подобно тому, как он заражается пассивным стрессом?
Д-р Тарнавски: – Неизбежно. Те же исследователи пассивного стресса (сотрудников Гавайского университета) предупреждают: когда человек слишком часто переживает чужие негативные эмоции, он начинает воспринимать их как свои собственные. Когда нечто подобное происходит с маленьким ребенком, то переживаемый им пассивный стресс не только превращается в активный, но и становится хроническим. В этом смысле, материнская депрессия представляет собой опасный очаг заражения, поскольку угрожает здоровому детскому развитию: еще ни одному ребенку не удалось противостоять хроническому стрессу и в тоже время хорошо развиваться.
Майя: – Допустим. Но как родители могут догадаться о том, что ребенок испытывает трудности развития?
Д-р Тарнавски: – Во-первых, по состоянию семейного климата. Не только накал страстей, но и арктический холод равнозначен для ребенка удушливой домашней атмосфере. Во-вторых, его беспокойный ночной сон. В-третьих, капризное или агрессивное поведение. Это так называемые «позитивные симптомы» задержки детского развития. Симптомы, которых в норме быть не должно. Наряду с этим, я хочу назвать хотя бы один «негативный симптом», который отражает то, чего нет, хотя в норме должно быть. Скажем, отсутствие у ребенка любознательности – это типичный негативный симптом.
Майя: – Давайте будем реалистичны. Разве детство возможно без стресса? Мама не купила игрушку, запретила есть сладкое, наказала за разбитую чашку – и что? Теперь она всю оставшуюся жизнь будет раскаиваться в том, что подвергла ребенка стрессу?
Д-р Тарнавски: – Не стоит путать активный стресс с пассивным. Отказ, запрет, наказание – это неприятные, но будничные события. Что-то вроде содранной коленки, которая «до свадьбы заживет». Ребенок понимает: не посмотрел под ноги, споткнулся, упал – содрал коленку. В следующий раз будет более внимательным. В том числе, к маминому настроению. Если мама не в духе, лучше ей не надоедать и ни о чем ее не просить, а подождать, пока у нее улучшится настроение. Таким образом, ребенок приобретает психологическую гибкость – крайне полезный социальный навык. Даже острый пассивный стресс можно прировнять к «учебному пособию» – мама огорчена неприятностями на работе. Ребенок, чувствуя это, старается ее порадовать или утешить. Он ластится к маме, проявляет о ней заботу и даже пытается ее рассмешить, в надежде вызвать у нее улыбку. Однако хронический пассивный стресс – это уже не дискретное событие, а перманентное состояние, которое несет в себе реальную угрозу задержки детского развития.
Майя: – Хорошо, принимаем. Беспокойный сон, нездоровый семейный климат, отсутствие любознательности – это признаки задержки детского развития. Но, с другой стороны, есть дети, которые, что называется, «сводят родителей с ума». Они всюду лезут, все им нужно знать. Выпаливают сто вопросов в минуту, как из пулемета. Многие родители предпочли бы детей менее любознательных, за которыми легче уследить
Д-р Тарнавски: – И напрасно. Ограничить стремлением ребенка к постижению всего нового и неизвестного – это все равно, что посадить его на голодный паек: если ребенок не получает достаточной пищи для ума, то он недобирает удовольствия. Тогда его преобразователь разрушительной агрессии в созидательную начинает давать сбои. Между тем, удовлетворение ребенком своего «познавательного инстинкта» становится неиссякаемым источником «энзимов удовольствия», что обеспечивает бесперебойную работу его преобразователя агрессии. Изучению «познавательного инстинкта» посвятил свои многолетние исследования канадско-американскийпсихолог, профессор Йельского университета Пол Блюм. По его словам, интеллектуальные усилия человека в осмыслении «вещей и событий» служат не столько для того, чтобы избежать хаоса, сколько для создания «теории об основе естественного порядка».
Майя: – Пока ребенок будет создавать собственную теорию об основе естественного порядка, родители поседеют. Я также подозреваю, что создание подобной теории только способствует беспорядку в квартире и хаосу в детской комнате.
Д-р Тарнавски: – При всех прочих равных, чрезмерный порядок в детской комнате может служить… «негативным симптомом», характерным для навязчивых состояний. Если ребенок деятелен и весел, то Бог с ним, с беспорядком в комнате. На мой взгляд, это совсем небольшая плата за исправную работу детского преобразователя разрушительной агрессии в созидательную. Как и богатое воображение ребенка, которое нередко ставит в тупик даже самых продвинутых родителей.
