Середина июня, 2012 год. Нашей старшей внучке 4,5 года. Зовут ее Аяла, мы же дома называем: Алька (дед), а все остальное мое: Лялька, гуленька, бубенька, солнышко, кошечка, кисонька, рыбка, птичка (еще не всех зверюшек перечислила?). У родителей она носит две основные кликухи: Айка и «пусик». «Аяла» איילה на иврите означает «косуля». Когда наша девочка видит где-либо картинку, изображающую лань, оленя, косулю, она энергично и радостно произносит: «Это я!».
Лялька у нас – билингва. Ее русский язык, хотя и второй по степени пользования (доминирует, конечно, иврит), все равно продолжает развиваться вширь и вглубь. В самые ранние времена я читала ей Пушкина: все, что подходит для детей. Вперемешку с Корней Иванычем, которого она еще не так давно цитировала целыми страницами. Пока что, в настоящее время, у нас в активе проза. Буратино, Чиполлино, а сейчас я нарыла среди своих книг Малыша и Карлсона. Мама Ляльки Мила, будучи сейчас в послеродовом отпуске (родила богатыря, названного Орен, что значит «сосна», Ляльке младший брат), истово взялась читать дочке Карлсона. Ну и я на подхвате. Мы стараемся как можно меньше ТВ и компьютера, как можно больше книг. Молодцы родители нашей старшей внучки – они ей квоту установили на просмотр!
Вот наш обычный примерный «день общенья». Мы забрали ее из садика. Она уже совсем по понятиям откликается на мой посвист из-за забора, и радостно кинулась к дверям, услышав это мое «фью-фью». Дома у нас, после обязательного и радостного плескания в ванночке и закуски, попросила «сказку». Дед Миша пилил свою скрипку, и сказку стала рассказывать я. Сказка была о Маше и трех медведях. Наконец я дошла до места, когда Маша, блуждая весь день по лесу, замечает, что солнышко садится. И тут наша красавица тихохонько, между прочим (реплика в сторону), замечает: «наступили сумерки». Ага!! Не зря работали!
А еще мы очень любим наши сказки «овеществлять». В процессе рассказа, если мы дома, я беру любой предмет, который есть под рукой, и использую его как куклу. Недавно Мила рассказала, что Толик вместе с дочкой ставит кукольные спектакли. Спросила Ляльку, она с восторгом подтвердила. Теперь напрашиваюсь на представление. Ну, у нас уже неплохой зрительский опыт, только этой весной мы смотрели три спектакля: «Буратино» из Москвы, «Чиполлино» нашего замечательного театра ЗЕРО, и еще один (какой – забыла!) в нагрузку на «Буратино».
Наша девочка с того момента, как она себя осознает человеком, носит категорически только платья. Ну, юбки тоже, конечно, но! никаких брюк. Даже не пижама у нее, а ночная рубашка. Столько магазинов бабка перерыла, пока нашла… Причем платья и юбки девочка избирает пышные, сборчатые, развевающиеся. Она становится в позу: ножку на ножку, носок за носок, и делает пируэт. Маленькая и очень правильная женщина. И вот на днях я дала ей новое определение: «щеголиха».
Слово ей очень понравилось. Она долго смаковала его, произнося отчетливо «щ» и «х». Мы еще узнали вдобавок мужской род: «щёголь». И как бы не забыть пристроить туда же прилагательное «щеголеватый»! Примечательно (тут я сажусь на своего любимого конька – лингвистику), что в иврите слово «щеголь» звучит как «гандран» גנדרן или «мегундар» מגונדר. У «мегундар» есть еще одно значение – странное: чин в полиции. Каким-то непостижимым для меня образом отсюда происходит простая русская фамилия Гундарев. Столь же непостижимым кажется мне происхождение фамилии «Малахов», скорее всего от слова мал’ах מלאך (ангел).
Но вернемся к нашим деткам. По состоянию на сегодня у нас две внучки и внук. Ленькина дочка родилась в начале 8-го месяца беременности. Когда Авишаг ее носила, я предсказывала, что плод уже очень умен и жизнеспособен. Конечно, мать знает лучше во сто крат, чем бабушка, пусть даже самая лучшая. И все же: накануне наступления восьмого месяца младенец сменил предлежание. Почему? Да очень просто: мама у нас – такая худенькая, что младенцу было трудно устроиться в традиционной позе, вот она и нашла такой оригинальный выход.
Несмотря на ранние роды и кесарево сечение, все у нас в полном порядке. Безусловно, нельзя не считаться с тем фактом, что Двора, мама Авишаг, родила пятерых детей, и каждого тоже значительно раньше срока. Пятого же сына она родила, по-моему, шестимесячным. Сейчас он служит в армии.
Конечно, трудно предположить, что Мика (Михаэла), дочка Лёни и Авишаг, будет билингвой. Но… мы пока не теряем надежду. А иначе как же деда Миша будет рассказывать ей свои навороченные сказки? Ведь Ляльку он давно и прочно подсадил на свои сюр-истории. Каждый раз, когда мы берем ее к себе – везем в машине, встречаем на пороге дома и т.п. – она требует у деда Миши: «Расскажи мне сказку». И он начинает:
- Жил-был мальчик… – как его звали? – правильно, Вася. Он был плохооой мальчик! И вот идет Вася по улице, а за ним бежит…
И дальше начинается сюр. Кто там за ним только не бежит!! И кого они там только не едят! Кстати, дитя называет деда своего просто по имени: Миша, без «деда».
В Израиле обычная еврейская светская семья приносит в среднем троих детей, причем, как правило, рожает их подряд или очень тесно. Наши старшие дети взялись за производство потомства довольно поздно. Не то что мы: когда мы были в их нынешнем детородном возрасте, Толик у нас уже был взрослым 7-летним мальчиком, и уже тогда мы родили младшего, Лёньку. Так что разница между братьями была оптимальной: больше шести лет.
Проблема в том, что при разнице в возрасте между детьми в 3-6 лет их конфликты неизбежны. Особенно если это – однополые дети. В этом мы убеждаемся на примере сыновей моего брата Саши, живущего в США. Когда мы летом 2007 года гостили у них, то они с женой только и занимались тем, что растаскивали мальчишек по разным комнатам. Конечно, их задирания нельзя назвать братскими войнами, но все равно это малоприятно.
Теперь у Толика и Милы двое детей. Мила с огромным вздохом облегчения узнала, что беременна мальчиком: значит, свою норму по разнополым детям семья Яновских А. и М. выполнила. Но… возникает очень непростая ситуация. Наша Лялька, в течение 4,5 лет привыкшая быть единственной, довольно неохотно и ревниво принимает факт существования у ее родителей еще одного ребенка. Хотя при этом она, конечно, ревностно присматривает за ним, демонстрируя правильные замашки матери.
Но я же вижу ее глаз, косящий на меня, когда я подхожу к люльке Орена. И чувствую, как ее маленькое тельце при этом напрягается. И знаю, что она конкретно ревнует. Понимаю, конечно, и надеюсь, что родители знают, как с этим справляться. Да и я уже выработала один приемчик: говорю, что он слабенький, хрупкий (ну такой богатырище с курносым носищем, типично мужицкая внешность, типичный мужичище, да и голосище что твой бычище!). И еще: подчеркиваю, что пока – пока! – мне с ним неинтересно, поскольку общаться с ним пока не могу. Пока что она покупается на эти мульки. А потом – будем посмотреть.
Да и появление на свет Мики тоже не прошло для нашей Ляльки даром. До того она была у нас единственной внучкой, а тут ее преимущество оказалось нарушено. Правда, контакты на почве полного семейного общения у нас пока не возникают: либо А. и М. Яновские встречаются сами с Леней и Авишаг, либо мы с дедом Мишей ездим на встречи с Л. и А. Яновскими.
Ладно, вот доживу я до пенсии (дай Бог, годик остался) и всем покажу кузькину мать! Это у них кота зовут Кузя, у А. и М. Яновских. А пока что предпочтение отдается в силу естественных причин Ляльке. Даже учитывая, что маленького Орена я пока зову Ариком (уменьшительно-ласкательное имечко, ага!), и что Мика уже узнает меня, когда я делаю ей «бр-р-р» губами и «хлоп-хлоп» по щеке.
Марина Яновская
(Продолжение следует)
