logo



Размышления о еврейском образовании

21.03.2016 |

Размышления о еврейском образовании

Мы публикуем одну из статей известного французского философа Эммануэля Левинаса на тему еврейского образования. Статья написана 65 лет назад, тем не менее, она во многом актуальна и сегодня.



1.

Существование евреев, желающих оставаться евреями даже вне всякой связи с государством Израиль, полностью зависит от еврейского образования. Лишь оно может оправдывать и поддерживать это существование. Но одного только религиозного наставления как формулы еврейского образования – подобно тому, как это принято у католиков и протестантов – недостаточно.

Чтобы в этом убедиться, нет нужды возвращаться к спору о сути иудаизма. Религия, или нация – реальность не желает вписываться в эти категории, да и так ли это важно? Мы можем, не вдаваясь в метафизические вопросы, опираться лишь на данные опыта. Еврейское образование, сведенное к религиозному наставлению, не достигает той эффективности, какой обладают уроки катехизиса в христианских школах. Воспитатели могут это засвидетельствовать. Об этом же говорит и малое количество детей, привлекаемых всем известными курсами по четвергам и воскресеньям, и малое число понятий, которые эти немногие дети оттуда выносят, и относительно малое количество религиозных объединений.

Главная причина – будем придерживаться строго педагогического уровня рассуждений, на котором мы и намерены оставаться, – определяющая эту неудачу, такова: самая древняя из современных религий неотделима от знания древнего языка, каковым является иврит, а знание иврита достигается не без труда. Иудаизм неотделим от него не только потому, что богослужение, в котором верующие являются главными действующими лицами, проводится на иврите, – в крайнем случае они могли бы воспользоваться переводами. Иудаизм неотделим от знания иврита, ибо евреи всюду составляют религиозное меньшинство, и когда они отрываются от той глубокой и настоящей жизни, точным ритмом которой одушевляются эти квадратные буквы, – тогда еврейство сводится к скудости теоретического катехизиса.

В этом совсем не еврейском мире лишь ивритские тексты отражают и повторяют на разные лады эхо учения, отвлеченность которого не смогли удержать никакой храм, никакая пластическая форма, никакая общественная организация. Христианское же религиозное наставление имеет возможность ограничиться общими понятиями, поскольку христианская цивилизация существует здесь, и она придает этим понятиям конкретность, и подтверждает их ежедневно.

Представления, которые еврейский ребенок приобретает по воскресеньям и четвергам под крышей синагоги, без иврита ограничиваются схемами, смысл которых размывается и рассеивается христианскими формами Европы, с которыми долго еще будет связан сам западный гуманизм.

Если эмансипированное еврейство смогло просуществовать как еврейство более полутора столетий, несмотря на прогрессирующее оскудение иудаики – а оно было именно прогрессирующим, – это стало возможным лишь потому, что при отдалении от эпохи, в которой действовали пронизанные еврейским знанием социальные и моральные структуры жизни, их смогла надолго заменить атмосфера семейных очагов. Но семейные воспоминания, в конце концов, не заменяют цивилизацию.

2.

В наше время стала очевидной зависимость еврейского образования от исследований в области иудаики.

Создание еврейских школ в то самое время, когда необходимость знания иврита как общего языка культуры стала очевидной, свидетельствует о ясности ума и прозорливости, делающей честь руководителям наших общин.

В учебных заведениях Альянса в Северной Африке, в его педагогической школе такой взгляд теоретически был принят уже давно.

Конечно, во Франции нельзя было надеяться на то, что в еврейские школы придет много молодежи, но, по крайней мере, рассчитывали на формирование заметного ядра образованных в иудаизме евреев.

Между тем, в этих самых школах, где огромное место в программе отведено иудаике, обучение оказалось неэффективным. Мы полагаем, что трудность связана не только с квалификацией преподавателей, некоторые из которых великолепны, и не с разной степенью готовности учеников к изучению еврейских предметов.

Проблемы еврейского образования ставит более общую проблему. Иудаика не вызывает у молодежи ожидаемого интереса – так, словно открываемая ею культура утратила свою человеческую ценность и не выдержала сравнения с духовностью окружающей цивилизации. Кощунственное предположение? Но дело обстоит именно так.

История иудаизма последних веков привела к некоторому ослаблению того, что можно было бы назвать потенциалом еврейской культуры. Культура не является, как известно, набором древностей, которым чувство благочестия жалует – от своих собственных достоинств – значимость и притягательность. Она является набором истин и форм, которые отвечают потребностям и духовной жизни, и – просто жизни. Но они отвечают этим потребностям, только если воплощают в себе историю и только если присутствуют в сознании. Однако современная ивритская культура в ее нарочито светских формах живет в мире вчерашнем. Она не достигла еще уровня западных цивилизаций, – того минимального уровня, который позволяет распространить более чем скромное среднее образование среди способной к размышлению молодежи.

Религиозная же форма ивритской культуры – по вине нескольких поколений без интеллектуальных запросов – перестала являть собой тот источник мысли и жизни, ту интегральную цивилизацию, быть которой присуще ей в высшей степени. Теперь ее признают только ради традиции – но не традиция является основанием ее бытия; ее признают ради благочестия – но оно не является разумным основанием.

Чтобы неизменные ценности иудаизма, сокрытые в текстах Библии, Талмуда и комментаторов, могли насыщать наши души, необходимо, чтобы они снова стали пищей для умов. Пока присутствие подлинной еврейской цивилизации – светской или религиозной – не ощущается за пределами курсов иврита в наших средних и даже начальных школах, иврит, несмотря на предоставленное ему время, останется лишь возможностью, которая просто не имеет возможности реализоваться.

3.

Итак, выясняется, что религиозное наставление нуждается в иудаике, и что успех ее преподавания в средней, высшей или начальной школе зависит от состояния фундаментальной науки, и разработка ее, таким образом, оказывается самой неотложной задачей современного еврейства, в том числе и израильского. Безусловно, полезна также и простая ревизия традиционных форм еврейской культуры. Но, вопреки чаяниям либерализма, речь идет вовсе не о сокращении расходов по управлению громоздким наследством, благодаря которому надеются предупредить банкротство почтенного дома.

Нужно, напротив, расширить науку о еврействе, что, в сущности, означает лишь возведение ее в ранг науки.

Но пусть нас поймут правильно: возвысить иудаику до ранга науки – не то же самое, что представить ее источники на суд филологии, как это происходило в течении последних ста пятидесяти лет.

ХIХ век завершился филологией иудаизма. Пятьдесят веков были уложены в картотеку – необъятная еврейская эпиграфика, собрание надгробных надписей, – так важно было выслушивать их исторические свидетельства, и еще предстояло разбираться в пересечениях различных влияний. Какое кладбище! Могилы ста пятидесяти поколений! Филолог, подвергающий тексты критическому осмыслению, может даже проникнуться нежностью к этому трогательному фольклору, но только он, критический ум, оказывается на минутку умнее своего объекта. Опасность в том, что эта минутка может стать вечной, и лишь к ощупыванию карточек подведет его размеренное продвижение мысли.

Возвести иудаизм к науке, помыслить иудаизм – это значит снова сделать его тексты Учением.

На Западе талмудические тексты никогда не воспринимались всерьез. В них допускалось наличие истин, когда они, эти истины, соответствовали самому общему здравому смыслу; но никто не замечает того незаконченного диалога, который они ведут со всем миром, поставленным под вопрос.

Чистая филология, недостаточная для понимания Гете, недостаточна и для понимания интеллекта рабби Акивы, или рабби Тарфона. Но, если мы пытаемся быть евреями, т.е. провозглашаем себя таковыми, пора предоставить слово рабби Акиве и рабби Тарфону.

Чистого благочестия также недостаточно. Можно еще попробовать педагогику экзальтации, ценой всеобщих усилий, на одном энтузиазме принять положения, которые требуют согласия разума. Но чистые чувства (даже когда они являются таковыми), или же чувства оранжерейные остаются идеями, не имеющими завтрашнего дня. Ничто не докажет свою подлинность – надо ли говорить об этом? – без удостоверяющей печати интеллекта. Не бывает дешевого признания! Разговоры о кризисе разума, популярные среди молодежи, слишком легкомысленны. Уникальным преимуществом нашего времени является понимание оснований, на которых еврейство сможет познать себя. Только фундаментальная наука даст возможность среднему или начальному образованию не быть отвергнутым, либо забытым при первом же контакте с миром, в котором мы все же рассчитываем жить, работать и творить.

Reflexions sur l'education juive : Les Cahiers de l'Alliance israelite universelle n. 58 (1951).

Перевод с французского Е. Кушнера и А. Львова по изданию Difficile Liberte, Paris 1963.

***

Эммануэль Левинас при рождении носил имя Эммануил Левин. Родился в еврейской семье владельца книжного магазина Иехиела Абрамовича Левина (1878—1941) и его жены Двейры Мойшевны Гурвич (1881—1943?) в Ковно (впоследствии Каунас), где получил воспитание в традиции иудаизма. В быту помимо идиша в семье пользовались также русским языком, до конца жизни философ говорил с супругой Раисой по-русски. Учился в гимназии на русском языке (в 1915—1920 годах в Харькове, куда ряд еврейских семей были высланы с началом Первой мировой войны, затем вновь в еврейской гимназии в Каунасе в 1920—1923 годах, где преподавание велось на иврите и русском языке. Левинас был хорошо знаком с русской литературой и философией, в юности писал стихи на русском языке (сохранилось только одно стихотворение). С детства изучал классический и современный иврит.

После получения Литвой независимости его фамилия была литуанизирована: Levinas. В 1923 г.оду эмигрировал во Францию. Философию изучать начал в 1924 году в Страсбургском университете. Во время учёбы произошло знакомство Левинаса с Морисом Бланшо, положившее начало их долгой дружбе. В 1928 году. он приступил к изучению феноменологии во Фрайбургском университете под руководством Эдмунда Гуссерля. Там же, во Фрайбурге посещал семинары Мартина Хайдеггера. С 1930 вновь во Франции, чьё гражданство получил в том же году. В 1932 году женился на Раисе Леви, с которой был знаком с раннего детства.

В 1939 году мобилизован в связи с началом Второй мировой войны. Был взят в плен (1940) и содержался в шталаге XI-B (Фалингбостель) на территории Нижней Саксонии; пленные французские офицеры еврейского происхождения не подлежали уничтожению и в лагере специфическим притеснениям почти не подвергались. Семья Левинаса погибла во время Холокоста в Литве: отец и оба брата были расстреляны в первые дни оккупации Каунаса перед их домом на улице Mickevičiaus 19, а мать была отправлена в каунасское гетто, ликвидированное к 1944 году. Жена и дочь Левинаса скрывались от депортации в Париже; тёща — Фрида-Малка (Амелия Фрида) Леви — была депортирована и погибла в концентрационном лагере. В 1945 г.оду Левинас был освобождён американцами и вернулся в Париж.

Был профессором университетов в Пуатье (1961—1967), Нантере (1967—1973), а также в Сорбонне (1973—1976).

Скончался 25 декабря 1995 года в Париже. Надгробную речь над ним, по его собственному желанию, говорил Жак Деррида.

Философские воззрения Левинаса формировались под влиянием феноменологии Гуссерля и фундаментальной онтологии Хайдеггера, а также диалогизма Мартина Бубера и, главным образом, Франца Розенцвейга, в значительной мере определившего стиль мышления «зрелого» Левинаса.

 

 

Если вы дочитали до конца и информация оказалась для вас полезной, подписывайтесь на нас в Телеграм. Там мы размещаем только самые интересные материалы.

| Detki

  • Теги:


Прокомментировать


Материалы по теме:

Подпишитесь

Подпишитесь на нашу рассылку и мы будем один раз в неделю присылать вам подборку самых интересных и обсуждаемых материалов с нашего сайта.

Слово детям

Иврит и русский иногда забавно пересекаются. Перед Судным днём папа спрашивает сына:

-  Вам в саду уже объяснили, что нельзя делать в Йом кипур?

-  Да, нельзя надевать обувь из света...

Ушло несколько минут, чтобы понять,  что на иврите кожа и свет...

Партнеры

9tv.co.il

cursorinfo.co.il





0.1546 s Разработка сайта - Punkleumi

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.