Мой сын – сабренок. Он родился в больнице Белинсон, в Петах Тикве, у родителей с 25-летним стажем проживания в Израиле. При этом он прекрасно владеет разговорным русским, у него колоссальный словарный запас и большая практика ( рот не закрывается ни на минуту). Но он очень плохо владеет разговорным ивритом. У него отрыв ровно в два года — ему через две недели шесть, а говорит он, как четырехлетка.
Один из родителей, то есть я – работает в сфере образования, с детьми второго поколения, понимает, что такое двуязычие, знает все приемы, с успехом применял их на практике, но вот со своим единственным… Не сработало. Вернее как, сработало, но совсем не так, как я ожидала или хотела.
Наша жизненная ситуация сложилась так, что я вынуждена очень много работать. Действительно много, я вижу ребенка примерно пару часов в день, по праздникам и уик-эндам. Большую часть своего времени мой сын проводил в садике или с бабушками. Бабушки тоже работают, жизнь такая, поэтому садик нам нужен был от зари и до зари, притом за адекватную цену, так как с моей зарплаты госработника садик для элиты не потянуть. Вывод очевиден, не так ли?
Итак, мой наследник был в русском садике до трех лет, потом перешел в единственный в нашем городе двуязычный сад, в котором есть группа «ган- хова» ( старшая группа). Они обеспечивали наилучшее соотношение цены и качества. Действительно, как и обещали, они следовали программе минпроса, воспитательница говорила только на иврите. До полвторого. А потом было то, что было. А самое главное, дети между собой говорили на русском. После обеда были бабушки с Чуковским и Маяковским. Среди всего этого я – со всеми своими знаниями и пониманиями, попытками говорить с ребенком только на иврите, песенками, культурой Юваль а- Мебульбаль и Хуш-хаш а-балаш ( я старомодна, а ребенок фанатеет от полицейских), «развивашками» на иврите и специальными курсами подготовки к первому классу.
Исследований развития двуязычия у детей, статей на тему – массы. И они вводят в заблуждение. Кажется, методики объяснили, все остальное я сама знаю, я же мама – осталось только действовать. Но ни в одной из статей, которые я читала, а читала я великое множество, не говорится о том, как это сложно в реальной жизни, насколько этот процесс непредсказуем.
В результате всех моих усилий, учитывая обстоятельства, особенности моего ребенка, мы имеем следущее.
Сын прекрасно говорит по-русски, может изложить свои мысли на высоком для своего возраста уровне. Читать по-русски не умеет и отказывается учиться, даже под соблазном возможности писать комментарии в ютуб к любимым мультикам. Заставить его решить пример на русском – нереально.
На иврите он говорить отказывался. Вообще, даже со мной. Здесь наше двуязычие пошло вразнос , возникли ножницы : русский язык стал доминантным и оперативным в быту, но буксует в развитии навыков учебы. Параллельно бытовой иврит на нуле, но он успел накопить богатый пассивный словарный запас ( понимает, но не использует). Он работает в классе, успевает сделать все задания. Учительница им довольна весьма, он ловит на лету и хорошо продвигается, лучше многих моноязычных. Какой милый и прилежный мальчик, говорит она, правда, неразговорчивый… Наверное, он застенчивый..
Дома мой сын функционирует всего в двух режимах: спать и болтать. Он говорит в туалете, пока смотрит мультики, с набитым ртом, пока не заснет. Я не стала объяснять учительнице, почему он молчит, но про себя подумала, пусть скажет спасибо, и это совсем ненадолго, увы. Слышала бы ты его на русском…
А сейчас он отказывается идти в школу, так как там ему классная руководительница не разрешает говорить с друзьями по-русски. И что же мне в данной ситуации делать?
С одной стороны, я мама продвинутая и вредная. Я точно знаю, что новая политика минпроса не одобряет подобные запреты. Минпрос придерживается подхода, даже если и не выпустил «указивку» по этому поводу – ребенок имеет право говорить на своем родном языке. Точно так же как с Новым Годом – несмотря на отсутствие официальной инструкции – никто не ждет вашего ребенка первого января, готовым к подвигам. Все все понимают.
К тому же я лично знакома с директрисой ( как выяснилось в начале года), могу закатить профилактический скандал на тему дискриминации. Сегодня это модно, а у меня есть все возможности.
С другой стороны, а надо ли? Нашу учительницу сложно заподозрить в дискриминации русскоязычных. С тех пор как я подписалась в родительский комитет ( люблю все контролировать), а она узнала, где и кем я работаю – я заранее подписана переводить все встречи с родителями, не говорящими на иврите. Она просит меня переводить все сообщения и уточняет, сделала ли.
Я знаю, с кем ей приходится иметь дело. И сильно подозреваю, что мой наследник болтает с другом по-русски все уроки напролет. Или же в присутствии ивритоязычных. Маленькие вреднючки не понимают, как это неприятно, когда при тебе демонстративно говорят на языке, которого ты не понимаешь. Сразу создается ощущение, что говорят именно о тебе, причем неприятные вещи. И смеются. Лично я , как та баба Яга, против такого поведения. А еще, ребенок должен начать общаться на иврите, иначе никак.
Иногда, для того, чтоб спасти пациента надо произвести ампутацию. И это больно, но необходимо. Для его же блага. Или же наоборот, чтоб спасти конечность – предстоит долгое и мучительное лечение. Это тоже больно. И требует определенной затраты ресурсов, принятия нелегких решений.
Насколько проще, особенно во время предвыборных кампаний, пусть и муниципальных – найти виноватых, на которых можно спихнуть ответственность, пусть и временно – школа виновата, не понимают мое сокровище, отказываются искать подход, я иду жаловаться, самое время.
И насколько сложно сцепить зубы, продолжать работать , принимать нелегкие решения, типа: сын, в школе говорим на иврите, извини. Перетерпеть плач, скандалы и истерики, говоря себе – родители изобретателей Вейз и помидорок шерри не такое терпели .
Сынок, очень надеюсь, что ты изобретешь способ есть на ночь и не толстеть.